Перейти грань - Страница 57

– Молодым людям следует понимать, – говорил Гарри, обращаясь к Энн, – что частная коммерция не должна быть эгоистичной. Потому что вы не можете жить и работать только ради собственного «я», точно так же, как вы не можете жить и работать, не ставя перед собой никаких целей. Вам знакомо выражение «моральный эквивалент войны»? Его используют политики, но они не знают, что оно значит.

Даффи подошел к ним из бара, где он, очевидно, выпивал со своими собратьями по перу. Оуэн, казалось, вот-вот заснет.

– Вы знаете, – на весь зал провозгласил Даффи, главным образом, ради Торна, – когда я впервые увидел Оуэна, я сразу сказал: «Линдберг!» Я это сразу сказал.

Торн прервал свой разговор с Энн, положив руку ей на плечо.

– Даффи, неужели вы думаете, что кого-то, кроме вас, кому нет семидесяти, интересует Чарлз Линдберг? Или кому-то хотя бы известно, кто это такой?

Произнеся это, Торн посмотрел на Энн, желая убедиться, что его слова позабавили ее. Они заказали еще бутылку того же вина.

«Если Торн соблазнит ее, – думал Стрикланд, – придется искать способ, как отразить это в фильме». Мысль об этом не доставляла ему удовольствия, и он решил отнести ее к разряду маловероятных.

– Я имел в виду его личность, – пояснил Даффи. – То, как в одном человеке может воплотиться все лучшее, что есть в Америке.

В этот момент Браун («К его чести», – подумал Стрикланд), не выдержал:

– Дайте мне передохнуть, Даффи.

Когда Браун увидел, что все ждут продолжения, он принялся рассказывать им о пробном выходе в море. Вместе с Фанелли и Кроуфордом они прошли на «Ноне» до точки восточнее Блок-Айленд и назад, совершив таким образом трехдневный вояж. «В один из моментов похода, – сказал Браун, – я свалился за борт».

– Где это случилось, Оуэн? – спросила Энн.

– Возле Бриджпорта, мне кажется.

– Где же еще? – воскликнул Гарри, и все засмеялись.

Пока Браун рассказывал им историю пробного плавания, Стрикланд поймал себя на том, что опять наблюдает за Энн. Она пропустила уже изрядное количество вина. Но, продолжая флиртовать с Торном, она избегала глядеть на Стрикланда, так, по крайней мере, ему показалось. «Возможно, – подумал он, – это хороший признак». Он уже начинал выходить из себя, наблюдая, как Торн ее обольщает.

– И что же она будет делать, – игриво спросил Гарри у Брауна, – пока вы будете в море?

Энн поспешила ответить сама:

– Я думаю, что буду читать «Войну и мир». Каждый вечер понемногу.

– Вы д… должны читать ее оба, – пришел ей на помощь Стрикланд. – Тогда вы сможете обсудить книгу, когда он вернется. – Он улыбнулся, чтобы показать, что пошутил. Компания игнорировала его.

После кофе Браун объявил, что это все, на что он способен по части празднования. Энн тут же встала.

– Да, – поддержала она мужа, – мы лучше пойдем. – Стрикланду показалось, что это было сказано не без колебания и некоторого сожаления.

– Возьмите мою машину, – предложил Гарри. – Я остаюсь в городе.

– Спасибо, Гарри, – ответил Браун. – Мы можем подбросить кого-нибудь?

– Можете подбросить меня, – вмешался Стрикланд. Он слегка опьянел. Ему следовало хотя бы поинтересоваться, каким путем они поедут.

Сев в машину, они поехали к Триборо-Бридж, избрав маршрут через Хеллз-Китчен. Оуэн Браун сослался на усталость и заснул, откинувшись головой на спинку сиденья. Какое-то время Энн массировала плечи своему мужу.

Сидя рядом с Энн почти в полной темноте, Стрикланд чувствовал, что она устала. Он жалел, что поехал и что, находясь столь близко от нее, был так далек от всего в ее жизни. Он думал, что, наверное, никогда не будет ближе к ней. При этой мысли его охватывало чувство одиночества и злости.

Один раз, когда они остановились перед светофором на пересечении Тридцать четвертой улицы и Десятой авеню, ему удалось незаметно окинуть ее долгим взглядом. Ее блестящие шелковистые волосы были схвачены сзади лентой. Глаза светились викинговой синевой, с кельтским оттенком. Выразительное, волевое и строгое лицо удивительным образом смягчала улыбка. Броская, незаметно соединявшая в себе мужское и женское начало дорафаэлева красота, повергавшая его в смущение, с которым он не мог справиться.

Стрикланд не понимал, как ей удалось столь сильно завладеть его воображением. Его всегда тянуло к натурам загадочным и порочным. Ни к тем, ни к другим Энн Браун не относилась. Никто и никогда не учил ее искусству лжи и притворства. Ничто конкретное в ней не взывало к его чувствам. И в то же время все в ней было желанным.

Они поговорили немного о винах. Когда подъехали к дому Стрикланда, она вышла и проводила его до входа. Дождь прекратился.

– Я хотела бы поговорить с вами. – Энн, произнеся это, покраснела и заколебалась. – Нам надо побеседовать при случае.

– Конечно, – откликнулся Стрикланд. – Нам надо.

– Я раздумывала над вашим фильмом о Вьетнаме. Вы ведь определенно не на нашей стороне, так?

– Определенно не на нашей.

– В фильме есть что-то очень смешное. Я имею в виду смех сквозь слезы. Вы умеете убеждать своими фильмами.

– Да?

– Да. Но в нашем случае вы на нашей стороне? – спросила она. – Вы не собираетесь выставить нас на посмешище?

Он попытался ответить, но не справился с речью. Когда он все же заговорил, запинаясь на каждом без исключения согласном, это была не речь, а сплошное мычание, которое он к тому же еще и не мог остановить.

– О, извините! – Она неожиданно рассмеялась, зажимая рот рукой, понимая, что ведет себя глупо. – Извините, ради Бога.

– Ничего. – Стрикланд был не в обиде. – Все нормально.